Сергей Львович Пушкин: каким был человек, воспитавший гения русской литературы

О предках Пушкиных

Старшим он считался по отношению к своим знаменитым отпрыскам, в первую очередь Александру, а вообще Сергей Львович был представителем древнего и славного рода Пушкиных, чья история восходила не то к тринадцатому веку и правлению Александра Невского, не то даже к более раннему периоду русской истории. Фамилию роду дал в XIV веке Григорий Пушка, участвовавший в битве с татарами и освоивший первую на Руси пушку – благодаря чему и получил свое прозвище. Род Пушкиных всегда был близок к правителям.

В стихотворении «Моя родословная» Александр Пушкин писал так:
Мой предок Рача мышцей бранной
Святому Невскому служил;
Его потомство гнев венчанный,
Иван IV пощадил.
Водились Пушкины с царями;
Из них был славен не один,
Когда тягался с поляками
Нижегородский мещанин.

Из записок поэта известно, что дед его, отец Сергея Львовича, имел весьма горячий и даже жестокий нрав, якобы первая его жена умерла «на соломе», заключенная мужем в домашнюю тюрьму. Сведения эти исторически не подтверждаются, что, правда, не отменяет того факта, что характер у Льва Александровича был и впрямь лихой. Ходила легенда, что во время екатерининского переворота в 1762 году он отказался предать императора Петра III, за что был посажен Екатериной в крепость, а после – сослан в Москву.

Мой дед, когда мятеж поднялся
Средь петергофского двора,
Как Миних, верен оставался
Паденью третьего Петра.
Попали в честь тогда Орловы,
А дед мой в крепость, в карантин,
И присмирел наш род суровый,
И я родился мещанин.

В заключение Лев Александрович Пушкин и впрямь попал, но не за лояльность императору, а за жестокое обращение с крепостными. Матерью Сергея Львовича была Ольга Васильевна Чичерина, вторая жена отца. Как воспитывал детей Лев Александрович, можно судить по его репутации помещика и собственника крепостных; примечательно то, что Сергей, став в свою очередь отцом, никогда не поднимал руки на детей и вообще слыл человеком мягким, не лишенным, впрочем, других недостатков.

Образование, карьера и дети Сергея Львовича

Сергей Львович Пушкин

Образование Пушкиным было дано хорошее, Сергей и его брат Василий получили светское воспитание, прекрасно владели французским, готовились к военной карьере. С пяти лет Сергей Львович был зачислен в гвардию, постепенно «продвигался» вверх в соответствии с традициями того времени - заочно, а затем и личным участием и, наконец, дослужился до майора, после чего ушел со службы.

В те годы Сергей налаживал семейный быт: в 1796 году он женился на Надежде Осиповне Ганнибал, своей дальней родственнице. За невестой давали село Михайловское в Псковской губернии, жених располагал селами Болдино и Кистенево в Нижегородской – брак выглядел достойным и взаимовыгодным, тем более что Пушкин слыл человеком образованным и отлично владеющим приемами великосветского общения. Он наизусть читал Мольера, да и вообще любил французскую поэзию и драматургию, с удовольствием декламировал стихи и участвовал в домашних спектаклях, был душой вечеров и праздников, организатором шарад и других салонных игр.

Первенцем Пушкиных стала Ольга, родившаяся в 1797 году, следующим на свет появился Александр. Кроме них двоих только один ребенок Сергея Львовича и Надежды Осиповны дожил до взрослого возраста – Лев, ставший верным другом и опорой поэта. Благодаря своей феноменальной памяти он мог запоминать целиком произведения брата Александра, и возможно, запиши он их на бумагу, наследие Пушкина увеличилось бы на значительное количество стихов и баллад, но, увы, многие, неопубликованные ушли в небытие вместе с братом Львом.

Брат Николай, младше Александра на два года, прожил всего шесть лет; младенцами умирали родившиеся вслед за Львом Софья, Павел, Михаил и Платон. Всего у Пушкиных было восемь детей. Надежда Осиповна, так уж случилось, несколько раз хоронила детей, будучи в положении – в тот же период ее старший сын Александр готовился к поступлению в Лицей. С матерью у поэта всю жизнь будут прохладные отношения, впрочем, и с отцом он не был особенно близок, во всяком случае до своих тридцати лет.

Помещик, отставной военный, душа компании и повеса

Сергей Львович Пушкин, несмотря на то, что содержал многочисленную челядь, имел привычку жаловаться на недостаток денег и был довольно скуп, в том числе и в вопросах содержания сына. Во время южной ссылки Александра тому приходилось всеми правдами и неправдами убеждать отца прислать хоть сколько-то денег на расходы: добывать деньги пером Пушкин-сын не имел возможности.

Сам же отец еще вернулся на службу, несколько лет состоял в Комиссариатском департаменте, ведомстве, которое занималось армейским довольствием. Окончательно Сергей Львович вышел в отставку в 1817 году в чине статского советника, довольно высокого, если учитывать, что никаких особенных талантов на госслужбе он не проявил.

После возвращения Александра и помещения его под надзор в родительском селе Михайловское именно Сергей Львович поставлял сведения о нем жандармам – выполняя таким образом поручение сообщать о встречах и времяпрепровождении сына. Это стало причиной серьезного конфликта, и лишь благодаря посредничеству Дельвига в 1828 году состоялось примирение.

Смерть поэта Сергей Львович переживал тяжело. В произошедшем винил Наталью Николаевну. Он даже затеял тяжбу и вернул себе село Михайловское, чему вдова не сопротивлялась. Там он и проводил время, временами наезжая пожить к родственникам в Москву или в Петербург. Последние годы Сергея Львовича Пушкина были отмечены одиночеством: жена умерла еще раньше Александра, дочь Ольга уехала за мужем в Варшаву, сын Лев служил на Кавказе. Пушкину-старшему оставалась его давняя и неискоренимая страсть – молодые женщины.

Волочиться за девушками Сергей Львович умудрялся вплоть до самой своей смерти в 1848 году. За несколько дней до кончины он, как говорят, успел сделать предложение дочери Анны Керн – той самой, что была адресатом стихотворений Пушкина-младшего. Вообще любовь к молодым девицам сделалась на закате жизни Сергея Львовича его главной, пожалуй, характеристикой. Внешне он мало соответствовал имиджу Казановы: небольшого роста, «толст, глух, беззуб», но, тем не менее, самозабвенно предавался очередному платоническому увлечению, писал стихи, в чем считал себя ничуть не хуже Александра.