Как начать смотреть фильмы Чарли Чаплина — отделить его от героя и найти грань между комедией и драмой

Бродяга Чарли и Чарльз Спенсер Чаплин. Разница между ними на первый взгляд очевидна: актер не может быть равен своему персонажу. И вместе с тем все намного сложнее. Основоположник психоанализа Зигмунд Фрейд считал, что в каждом фильме Чаплин играл самого себя: с помощью образа Бродяги он разбирался с детскими травмами (развод родителей, артистов мюзик-холла, алкоголизм отца, психическое расстройство матери, сирот­ский приют). Декорации городских кварталов в его фильмах очень напоми­нают площади и закоулки Южного Лондона, где он вырос. А сами ситуации, в которых оказывается герой, в комическом ключе обыгрывают события из его реальной жизни — не только в Англии, но и в Америке. Уже став звездой Голливуда, он все равно чувствовал себя чужаком-иммигрантом, скитался по съемным квартирам и экономил каждый цент.

Его фильмы неотделимы от его личности. Кроме того, он был единственным автором своих картин в буквальном смысле — сам себе режиссер, исполни­тель главной роли, сценарист, композитор, продюсер. Как однажды пошутил его сын Сидни, Чаплин с радостью бы строил декорации и шил костюмы, если б умел.

С чего начать

Кадр из фильма «Новые времена». 1936 год

С «Новых времен» (1936) — одной из лучших работ Чаплина. В ней лучше всего видна главная особенность его фильмов — соединение нескольких жанров. Сам режиссер удивлялся, когда его называли комедиографом: он считал себя авто­ром серьезного кино. И действительно, комедия — это лишь один из элемен­тов уникальной жанровой структуры, которую изобрел Чаплин: в его фильмах спаяны три жанровых компонента.

Во-первых, это эксцентрическая комедия, строящаяся на визуальных трюках и физическом действии. «Новые времена» — это парад уморительных аттракционов. Самый знаменитый из них — «кормящая машина», которая позволяет рабочему не отвлекаться на обед и есть не отходя от конвейера.

Чарли Чаплин в сцене с «кормящей машиной» в фильме «Новые времена». 1936 год 

Разумеется, испытания машины идут не по плану: суп проливается мимо рта, пирожное размазывается по лицу, а вместо хлеба машина скармливает Чарли гайки. С одной стороны, это безумно смешно, а с другой — невероятно грустно, ведь сцена выстроена так, что зритель должен почувствовать то же, что и Чарли: страх, бессилие, злость. Уникальность фильмов Чаплина в том, что он ловко чередует две прямо противоположные жанровые механики — коми­ческую дистанцию и драматическое приближение к персонажу. С каждым новым фильмом Чаплина вторая — драматическая — интонация нарастала и своего пика достигла как раз в «Новых временах», его шестой полнометражной работе.

В этой картине Чаплин дерзко ломает голливудскую формулу «сладких ска­зок», наполнивших американские экраны в эпоху Великой депрессии, и не про­сто показывает изнанку реальности с ее болевыми точками, но и обвиняет — общество, государство, политиков. Конвейер, за которым стоит Чарли в начале фильма, превращает рабочего в машину и расчеловечивает его. В тюрьме Чарли умоляет не выпускать его на свободу, ведь там намного хуже: заводы закрыты, вакансий нет, денег не будет. Рабочих, идущих на фабрику, режиссер сопоставляет с отарой овец, которых загоняют в стойло. Это еще одна дерзость Чаплина — отсылка к «Стачке» Сергея Эйзенштейна, где в одной монтажной фразе соединены жесткий разгон демонстрации рабочих и скотобойня. Именно в «Новых временах» Чаплин открыто показал свою враждебность по отноше­нию к правительству и свои симпатии к коммунистам. И именно после «Новых времен» ФБР стало следить за Чаплином. Спустя 16 лет это приведет к изгна­нию режиссера из страны. 

Эту язвительную обличительную интонацию Чаплин смягчает третьим жанровым компонентом — мелодраматическим. Сам образ Бродяги создан по канонам мелодрамы — это изгой с золотым сердцем, который выглядит как пародия на джентльмена, но действует как настоящий джентльмен. И конечно, в награду ему дана любовь — в этой картине Бродяга (в первый и последний раз в фильмографии Чаплина) остается в финале не один, а с прекрасной героиней Полетт Годдар.

Что смотреть дальше

Кадр из фильма «Золотая лихорадка». 1925 год

В «Новых временах» режиссер достиг идеального баланса трех жанровых элементов. В других картинах он экспериментирует с пропорциями: какой-то компонент превалирует, а остальные работают фоном. И после «Новых времен» лучше всего смотреть фильмы Чаплина, используя «жанровый треугольник» в качестве компаса, а начать с картин, где на первом месте оказывается смех.

Лучшей своей комедией Чаплин считал «Золотую лихорадку» (1925), посвя­щен­ную золотоискателям конца XIX века. Бродяга оказывается на Аляске: его манит богатство, но пока что он голодает, мерзнет и рискует жизнью, попадая в невероятные и курьезные ситуации. Именно в этом фильме Бродяга пока­зывает «танец булочек», ставший одной из самых знаменитых сцен в истории мирового кино. В своих фантазиях он развлекает девушку, в которую влюблен, нехитрым аттракционом: втыкает вилки в булочки так, чтобы получились тонкие ноги в больших башмаках, и изображает танец.

Чарли Чаплин показывает «танец булочек» в фильме «Золотая лихорадка». 1925 год

Следом стоит посмотреть десять ранних короткометражных комедий Чаплина: «Бродяга» (1915), «Тихая улица» (1917), «Исцеление» (1917), «Искатель приклю­чений» (1917), «Иммигрант» (1917), «Собачья жизнь» (1918), «На плечо!» (1918), «Праздный класс» (1921), «День зарплаты» (1922) и «Пили­грим» (1923). В них Чарли примеряет разные социальные роли — аристократа, миллионера, бег­лого каторжанина, полицейского, солдата — и всякий раз с трудом вписывается в реальность.

После ранних комедий можно перейти, пожалуй, к самой серьезной работе Чаплина — политической сатире «Великий диктатор» (1940), в которой режиссер разоблачает тоталитаризм. Это искрометная пародия на нацизм, фашизм, Гитлера (здесь его зовут Аденоид Хинкель), Муссолини (в фильме — Напалони) и Геббельса (фамилия этого персонажа — Гарбич — созвучна с английским garbage, «мусор»). Чаплин играет здесь две роли — Хинкеля и похожего на него еврея-цирюльника. Разумеется, в какой-то момент диктатор и парикмахер меняются местами, и последний, оказавшись на огромном стадионе, заполненном верноподданными гражданами, разражается пацифистской речью. Сквозь грим и костюм здесь отчетливо виден сам Чаплин — это не персонаж, а режиссер обращается к миру с призывом остановить войну.

Речь Чарли Чаплина в фильме «Великий диктатор». 1940 год

В «Великом диктаторе» зрители впервые услышали голос Чаплина: несмотря на то что звук в кино появился еще в конце 1920-х, режиссер больше десяти лет отказывался делать так называемые говорящие фильмы. Он считал, что первое же слово, произнесенное Бродягой на английском языке, разрушит типичность персонажа, которого в разных уголках земного шара считали не американцем, а своим, местным. Но в 1940-м слова, произнесенные Чап­лином, воспринимались как жест отчаяния, крик «Не могу молчать!». И это многократно усиливало антимилитаристское звучание картины.

Закончить первое знакомство с режиссером можно тремя классическими мелодрамами — «Малыш», «Цирк» и «Огни большого города». В своем первом полном метре «Малыш» (1921) Чаплин открывает талант пятилетнего Джеки Кугана, ставшего первым в истории кино ребенком-кинозвездой. Это трога­тельная история о брошенном на улице младенце и бродяге, который его подбирает. Два чужих друг другу человека становятся семьей. В центре сюжета «Цирка» (1928) — любовный треугольник: Чарли влюбился в дочь хозяина цирка, но она видит в бродяге лишь друга, а сама без ума от бесстрашного канатоходца. И, как положено мелодраматическим героям, Чарли страдает, мечтает о взаимности, но жертвует своим чувством ради счастья любимой. Великая мелодрама «Огни большого города» (1931) еще более сентименталь­на: речь в ней идет о слепой цветочнице, ради которой бродяга жертвует день­гами, репутацией, свободой и оказывается в тюрьме. Но Чаплин не был бы Чаплином, если бы не насыщал эти жанровые клише комедийными трюками, веселыми приключениями и жесткой социальной критикой.

Семь классических кадров из фильмов Чаплина

Кадр из фильма «Необыкновенно затруднительное положение Мейбл». 1914 год

Фильм, на съемках которого родился образ Бродяги. Чаплин не знал, как ему гримироваться и какой костюм надеть. Он ходил по костюмерной, примерял все подряд и сам не заметил, как оказался в сюртуке, который был ему мал, и штанах, которые оказались очень велики. Он надел котелок и огромные ботинки, взял трость, наклеил усики, чтобы казаться старше, и визуальный образ подсказал ему характер персонажа.

Образ, воплощенный пятилетним Джеки Куганом, так же как и образ самого Чаплина, станет одним из самых узнаваемых в истории кино и будет повторен в десятках картин, в том числе шедевре французской «новой волны» «Жюль и Джим» Франсуа Трюффо, где в костюме Малыша предстанет Жанна Моро.

Бродяга настолько изголодался, что ест свой ботинок — накручивает на вилку шнурки, как спагетти, и обгладывает гвозди, как косточки. Эта сцена стала одной из самых известных в истории мирового кинематографа. Разумеется, на съемках Чаплин ел ботинок из лакрицы, изготовленный специально для фильма.

Фильм начинается с эстетического манифеста Чаплина, в котором он выступает против звукового кино. На открытии монумента звучат речи, но понять их смысл невозможно — режиссер записал звук на площадке и затем поставил его задом наперед. Чаплин считал, что слова убивают пантомиму, на которой строится его кино.

Кадр из фильма «Новые времена». 1936 год

Еще один манифест Чаплина — музыкальный номер Бродяги. Он не может запомнить текст песни, и его подруга пишет шпаргалку на манжете. Однако Чарли теряет манжету, и тогда подруга кричит ему: «Пой! Слова не важны». И он поет, сочиняя на ходу абракадабру из нескольких европейских языков и изображая сюжет песни с помощью пантомимы.

Чаплин в образе диктатора Аденоида Хинкеля, очень похожего на Адольфа Гитлера.

Персонаж Чаплина хочет утопить жену в озере, но едва не тонет сам — уморительная пародия на сцену из романа Теодора Драйзера «Американская трагедия» (1925).

С каких фильмов не стоит начинать

Кадр из фильма «Месье Верду». 1947 год

С тех фильмов, в которых Чаплин появляется не в образе Бродяги. Это сбивало с толку современников, которые не понимали, куда делся всеобщий любимец Чарли. В «Месье Верду» (1947) режиссер переосмысляет в комедийном ключе страшную сказку про Синюю Бороду и играет неудачливого серийного убийцу, охотящегося на богатых дам в возрасте. В этой «комедии убийств», как ее назы­вал Чаплин, больше печали, чем смеха, и очень точно выражена тревожная атмосфера первых послевоенных лет в США — страх, растерянность, всеобщая подозрительность и недоверие.

В основе еще более печальных «Огней рампы» (1952) автобиографические события: в начале века Чаплин искал работу в лондонском мюзик-холле, а в 1940-х стремительно терял популярность из-за обвинений в симпатиях к коммунистам. В фильме снялись дети режиссера, его жена Уна О’Нил, коллега и конкурент немого периода — знаменитый комик Бастер Китон, а сам Чаплин играет безработного клоуна. В американский прокат картина вышла только спустя 20 лет, в 1972-м, и через год получила премию «Оскар» за лучшую музыку.

«Король в Нью-Йорке» (1957) — гневная сатира на политику сенатора Джозефа Маккарти в первые послевоенные годы и развязанную им «охоту на ведьм» в Голливуде, когда кинематографисты объявлялись «недружествен­ными свиде­телями» и должны были называть имена коллег, связанных с коммунистами. Те, кто отказывался сотрудничать с Маккарти, отправлялись в тюрьму. Чаплин предстает в образе короля вымышленной маленькой страны. Он без ума от Америки, но после знакомства с коммунистами разочаровывает­ся в ней.

В «Парижанке» (1923) и «Графине из Гонконга» (1967) Чаплин и вовсе появляется в эпизодических ролях — носильщика на станции и старого стюарда. «Графиня из Гонконга», главные роли в которой сыграли Марлон Брандо и Софи Лорен, стала последней в чаплинской фильмографии.

С кем работал Чаплин

Чарли Чаплин на съемках фильма «Золотая лихорадка». 1924 год

Продюсером ранних фильмов Чаплина был Мак Сеннетт, основатель леген­дарной студии Keystone, где снимались невероятно популярные в начале века фарсовые комедии. Собственно, Сеннетт и был тем человеком, который раз­гля­дел в артисте мюзик-холла будущую кинозвезду. Он оказался на выступ­лении гастролировавшей в США комик-группы Фреда Карно, увидел номер 23-летнего Чаплина и пригласил его в Keystone. Позднее Сеннетт жалел об этом: он считал, что Чаплин выглядит на экране слишком молодо и неубеди­тельно. Еще позже он поймет, что все-таки не ошибся.

Вместе с оператором Роландом Тотеро Чаплин сделал 35 фильмов, включая шесть самых знаменитых — «Золотую лихорадку», «Малыша», «Цирк», «Огни большого города», «Новые времена» и «Великого диктатора».

Любимой актрисой Чаплина была Эдна Пёрвианс. Она снялась в тридцати девяти его картинах, преимущественно короткометражных, а в «Парижанке» сыграла свою первую главную роль. Они проработали вместе восемь лет, и это были годы взлета чаплинской карьеры: он ушел от Сеннетта к другим продюсерам, стал самым высокооплачиваемым актером Голливуда, начал снимать полные метры и вместе с классиком американского кино Дэвидом Уорком Гриффитом, звездной парой Дугласом Фэрбенксом и Мэри Пикфорд основал независимую студию United Artists. Чаплин был настолько благодарен Пёрвиэнс за эти годы, в буквальном смысле изменившие его судьбу, что время от времени приглашал ее на эпизодические роли и платил ей зарплату уже после того, как она перестала сниматься в кино. 

Цитаты о Чаплине

Чарли Чаплин. 1920-е годы

«Чаплин стал величайшим из комиков в силу того, что он воплотил глубинные страхи своих современников, и если котелок уже не так плотно сидит на его го­лове, то это свидетельствует о том, что господство буржуазии пошатнулось».

Вальтер Беньямин, философ, теоретик культуры 

«Он, несомненно, большой художник; известно, что он всегда играет одного и того же слабого, бедного, беспомощного, неудалого юношу, чьи злоклю­чения, однако, всегда кончаются хорошо. Думаете, эта роль уводит его от личностного я? Ничего подобного, он всегда играет себя, при этом таким, каким он был в своем безрадостном детстве. Он не способен освободиться от этих впечатлений и по сей день стремится к компенсации состояний униженности и фрустрации, характерных для его прошлой жизни. Он, что называется, простейший, прозрачнейший случай. Идея о том, что художе­ственные достижения тесно связаны с детскими воспоминаниями, впечатле­ниями, вытеснениями и разочарованиями художника, уже многое для нас прояснила, недаром мы так этой идеей дорожим».

Зигмунд Фрейд 

«Не каждый зритель отдает себе отчет в том, как сложно мастерство Чаплина, как велико его воздействие. Это тоже одна из примет Большого Искусства, мораль которого, будучи незаметной, неотделима от него. Чаплин совершен­ствует человека, воспитывает, растит и учит. И эта его способность морали­зировать в лучшем и самом высоком значении слова почти не имеет себе равных.
<…> Содержание этого искусства — величайшая гуманность, любовь к человеку — единственно достойная основа для творчества во всех его областях. Чаплин неизменно обращается к благородным идеям, и это его верный путь к сердцам людей».

Дмитрий Шостакович

«Между двумя войнами Чарли, Шарло Европы, не только смешил людей — он их защищал. Да, не высокие институты Запада, не философы и мудрецы, а ко­медиант отстаивал человека. Его принимали за клоуна. Он был рыцарем».

Илья Эренбург

«От самого понятия — жанр — веет могильным холодом. А Чаплин? Разве это комедия? Нет. Это просто Чаплин, и ничего более, уникальное явление, которое невозможно повторить. Это сплошная гипербола, но главное то, что каждую секунду существования в кадре он потрясает правдой поведения своего героя. В самой нелепой ситуации Чаплин совершенно естественен и поэтому-то смешон. Его герой словно не замечает гиперболизированного мира, который его окружает, его несусветной логики. Иногда кажется, что Чаплин умер лет триста назад. Настолько он классик».

Андрей Тарковский

«…Чаплин равноправно и твердо становится в ряд величайших мастеров вековой борьбы Сатиры с Мраком — рядом с Аристофаном из Афин, Эразмом из Роттердама, Франсуа Рабле из Медона, Джонатаном Свифтом из Дублина, Мари Франсуа Аруэ де Вольтером из Ферне.
     И даже, быть может, впереди других, если принять во внимание масштаб Голиафа фашистской Подлости, Злодейства и Мракобесия, которого сокрушает пращой смеха самый младший из плеяды Давидов — Чарльз Спенсер Чаплин из Голливуда…»

Сергей Эйзенштейн