Марцеллин и военные походы Далмации

Прорицатель-сепаратист

Двадцать первого сентября 454 года император Валентиниан III убил одного из своих прославленных полководцев — Флавия Аэция. Его смерть стала катализатором очередного бардака на римском Западе. Одним из проявлений смуты стало восстание в Далмации (сегодня территория этого региона поделена между Хорватией и Черногорией) некоего Марцеллина.

Происхождение этого персонажа довольно туманно. Известно, что Марцеллин получил хорошее римское образование и, что довольно любопытно, был язычником, весьма ценившимся за талант прорицателя. А ещё он дружил c философом-киником Саллюстием Эмесским.

Многие считали, что к моменту своего восстания Марцеллин был назначенцем Аэция в Далмации, о чём прямо пишет византийский историк Прокопий Кесарийский. Соответственно, поднимая мятеж, Марцеллин выражал своё искреннее несогласие с убийством благодетеля.

Однако стоит учитывать один немаловажный нюанс: после многочисленных административных перетасовок в первой половине V века Далмация принадлежала скорее Константинополю, нежели Равенне. Учитывая этот факт, а также данные из других источников, не связанных с Прокопием, некоторые учёные вывели новую теорию.

Дескать, в реальности Марцеллин был влиятельным местным уроженцем, выдвинутым далматинской элитой при немалой поддержке Константинополя.

Значительную часть Далмации составляли малонаселённые и слаборазвитые районы — зато на их фоне резко выделялась богатая прибрежная полоса, где находились древние и процветающие города.

Главным из них была Салона, отмеченная высочайшим вниманием ещё при императоре Диоклетиане. Диоклетиан выстроил неподалёку от города свой знаменитый дворец, который и поныне радует глаз туристов, приезжающих в современный хорватский Сплит. Именно этот дворец, к слову, стал в 454 году резиденцией Марцеллина, а затем — его племянника и преемника Юлия Непота.

Не очень понятно, на какие военные силы опирался Марцеллин в момент захвата власти. Едва ли римские правительства были способны держать в регионе значительные контингенты. Особенно это относилось к Равенне, которая даже Италию-то полностью уже не могла контролировать. Чего уж говорить про Далмацию? Константинополь тоже явно не стремился распылять свои силы. Вполне может статься, что в таких условиях Марцеллину пришлось опираться на войска, набранные из местных жителей, а также воспользоваться помощью гуннских наёмников. Впрочем, даже имеющихся сил оказалось вполне достаточно, чтобы без особых затруднений на следующие 14 лет обеспечить более-менее полный контроль над Далмацией. И даже позволить Марцеллину развить бурную деятельность намного южнее.

Первый сицилийский забег

Пока Марцеллин с немалым успехом утверждал своё правление в Далмации, львиную долю римского мира занимала одна серьёзная проблема. Проблема вандальского королевства.

Основанное на обломках римских провинций в Северной Африке, оно давно волновало оба имперских правительства — и Константинополь, и Равенну. Вандалы, ведомые своим способным и энергичным королём Гейзерихом, доставляли римлянам колоссальные неудобства — апогеем стало разграбление Рима в 455 году. В 457 году на трон в Равенне взошёл Флавий Майориан (один из не столь уж частых примеров вменяемого правителя на римском Западе). Всё своё недолгое правление он посвятил вытаскиванию римских провинций из варварских зубов. Более-менее закрепившись в Галлии и Испании к 460 году, Майориан посчитал, что настало время и для Африки.

По совпадению, именно в это же время Марцеллин со своим войском, состоявшим по большей части из гуннов, высадился довольно далеко от Далмации — на Сицилии. Едва ли эта кампания далматинцев была направлена конкретно на помощь Равенне. В конечном итоге Марцеллина, как независимого — почти независимого — правителя Далмации, волновали его собственные морские границы. Он подозревал, что если вандалам удастся занять Сицилию, то им вполне достанет желания и возможности атаковать и далматинские города. Для предотвращения подобного печального исхода далматинцам нужно было закрепить за собой (или италийскими римлянами) все подходы к проливу, отделявшему Италию от Греции.

Южную Италию контролировал Майориан, Эпир подчинялся Константинополю, а вот с Сицилией всё было не так очевидно. Так родился своеобразный союз Равенны и Салоны, в котором Марцеллину предстояло участвовать в совместной с западным императором атаке на Карфаген.

Увы, ещё до того, как это мероприятие состоялось, вандалы полностью расстроили планы римлян, спалив строившийся в Испании флот. Майориан вынужден был отступать в Италию, где и был свергнут и убит одним из своих военачальников — «серым кардиналом» Рицимером. Наш герой тоже не задержался в Сицилии, чему поспособствовал всё тот же Рицимер, подкупивший множество далматинских солдат. Марцеллину пришлось убираться с острова, однако обиды, нанесённой полководцем, он не забыл.

Второй сицилийский забег

В 464 году, спустя три года после первой высадки, Марцеллин вновь всплыл на Сицилии. На сей раз он действовал отчасти против интересов Равенны, учитывая его крайне враждебные отношения с Рицимером. Похоже, что Марцеллин полностью оправился от интриг, устроенных против него ранее. Он заново смог собрать армию — источники пишут о страхе западных римлян перед войском далматинцев. Зато у самого Рицимера, возможно, войск на тот момент практически не было. Он спешно снарядил посольство в Константинополь, которому хоть и условно, но был подотчётен наш герой. Восточный император Лев I не был заинтересован в окончательном разложении Запада, посему отправил некоего Филарха к Марцеллину, дабы умерить пыл враждующих сторон.

Годом спустя Марцеллин отплыл в Далмацию, попутно посетив Константинополь. А в 467 году он снова появился на страницах хроник, сопровождая нового западного императора Прокопия Антемия к месту «службы».

Можно себе представить, в какой обстановке проходила встреча враждебно настроенных друг к другу Рицимера и Марцеллина.

А вандальский вопрос меж тем оставался всё так же далёк от решения, как и в 460 году. В этот раз, впрочем, римляне обеих частей империи постарались забыть о своих противоречиях и подготовиться основательнее, нежели бедняга Майориан в своё время. Новую попытку вторжения в Карфаген попытались осуществить ещё в 466 году, но тогда из-за отвратительной погоды эскадру отозвали. В следующий раз римляне попытались сокрушить вандалов через два года, о чём впоследствии сожалели вплоть до блистательного похода Велизария, состоявшегося многие десятилетия спустя.

В 468 году к Карфагену из Константинополя направилась мощная эскадра. Прибыв на Сицилию, отряд был усилен, в том числе и вспомогательным войском, которое Марцеллин «нёс римлянам, сражавшимся в Карфагене с вандалами». Судя по тому, что воинство далматинцев упоминается явно отдельно от римского, даже после визита в Константинополь наш герой продолжал действовать по большей части по своему разумению.

Марцеллин прекрасно справился со своей задачей: повторно захватил Сицилию и вернул империи Сардинию. Это виделось немалым успехом, особенно на фоне бездарности Василиска — командующего эскадрой: своим промедлением он фактически угробил ромейский флот и сорвал основную часть кампании. По сути, именно далматинский владыка к тому моменту становился самой влиятельной фигурой в западно-римском мире.

Причём он даже не удосужился затребовать для себя императорского титула. Решив, видимо, что «классическая» узурпация нынче не стоит возни.

А, возможно, он не считал для себя возможным стать императором, учитывая собственные языческие воззрения, становившиеся всё большей редкостью в христианизировавшейся Римской империи.

Отношение других крупных западно-римских фигур к Марцеллину явно сильно различалось. Император Антемий, кажется, не особо возражал против наличия могущественного союзника, способного помочь римскому делу там, где это не мог сделать сам Антемий. А вот у Рицимера вполне могли найтись резоны, чтобы убрать чрезмерно независимого и могущественного соседа (как он уже проделал с Майорианом и проделает спустя несколько лет с Антемием).

И действительно, весьма подозрительно выглядит в таких условиях последовательный бунт в войсках Марцеллина сначала на Сардинии, а затем и на Сицилии. Бедолага попытался было отступить в родную Далмацию, но перед отплытием повздорил с одним из подчинённых, от руки которого и погиб в августе 468 года.

Напрямую никто из древних источников не обвинял Рицимера в организации убийства и даже не намекал на это, однако трудно отрицать, что гибель Марцеллина была на руку фактическому правителю римского Запада. Правда, не самой империи.

Как ехидно, по слухам, заметил король Гейзерих, узнав о гибели далматинского владыки: «римляне отрезали свою правую руку вместе с левой».

После убийства

Смерть Марцеллина хоть и ознаменовала собой уход с исторической сцены одного из последних могущественных римлян V века, мало что изменила в судьбах самой Далмации. Это как был полусепаратистский регион, так и остался, являя собой островок относительного мира и процветания на фоне творящегося в округе хаоса. Теперь с одобрения Константинополя здесь правил Юлий Непот (племянник усопшего). Более того, стараниями Непота Далмации и Италии даже удалось ненадолго объединиться вновь: Юлий убрал с равеннского трона очередную марионетку по имени Глицерий и сам стал императором. Однако обстановка в Равенне достигла столь нездорового уровня, что один неправильный шаг мог разрушить карточный домик, в который превратилась римская власть на Западе.

На эти грабли Непот с размахом наступил летом 475 года, когда обнаружил, что назначенный им магистр армии Флавий Орест вместо того, чтобы сражаться с вестготами, сделал что? Правильно — развернул свои полки на Равенну и убрал с трона уже самого Непота. Юлию пришлось бежать и снова укреплять свой далматинский плацдарм.

Последним императором Запада обычно называют Ромула Августула — сына Ореста. Но, строго говоря, мальчик был лишь узурпатором в глазах практически всех, включая римскую власть в Константинополе. А вот юридически законным императором Запада оставался Юлий Непот.

Ещё в 479 году Непот попытался инициировать новое вторжение в Италию, однако не нашёл поддержки, а на следующий год был убит собственными стражниками. Его генерал Овида, оставшийся единственным хоть что-то представлявшим из себя персонажем в Далмации, попытался организовать оборону региона, но пал под ударами полков германцев. Их правитель Одоакр воспринял убийство Непота как отличный повод присоединить Далмацию к своим владениям. С тех пор этот край на несколько десятилетий оказался в руках варваров Италии, лишь весьма условно подчинявшихся Константинополю. Восстановить прямую римскую власть в регионе удастся лишь в эпоху Юстиниана Великого.