Морская бывальщина: пираты – удачливые и не очень

Кроме того, пиратством не брезговали официальные флоты многих стран, особенно генуэзцы. Притом пираты часто имели самых высоких покровителей. Например, В 1217 году венецианцы изловили одного генуэзского корсара – графа Алемана Сиракузского (Аламанно да Коста;  1193–1224). Алеман напал на Крит, но венецианцы захватили его вместе с тремястами человек команды. Правда, уже в 1218 году они выпустили его на свободу по просьбе папы римского. Но одной такой корсарской эскадре здорово не повезло.

В 1334 году десять генуэзских галер встретились в море с четырьмя тяжело нагруженными каталонскими купеческими нефами. Добыча ожидалась очень богатая, и генуэзцы не устояли перед искушением. Догнать неуклюжие парусники и сцепиться с ними на абордаж – потребовало совсем немного времени. Но когда с радостными криками пираты устремились на палубы своих потенциальных жертв, то на них с высоких бортов нефов обрушилась настоящая лавина из закованных в сталь воинов. Через несколько минут все было кончено. Четыре купеческих корабля везли действительно ценный «груз» – 1800 солдат и около 500 рыцарей …

Увы, не смотря на похвалы византийского историка в адрес каталонцев, разумеется, подобный инцидент не мог отучить генуэзцев от пристрастия к морскому разбою, потому что корсарство было для них одной из форм ведения войны против греков или венецианцев, и сама система организации генуэзского мореплавания и торговли как нельзя более способствовала развитию каперства.

 Впрочем, не всегда помогала и самая надежная защита. В 1551 году французский капитан Ф. Полен (Frédéric Paulin; † 1567), идя в море с небольшой эскадрой, встретил 24 испанских галеона с богатым грузом. У французов людей имелось достаточно, но борта испанцев были буквально утыканы многочисленными пушечными стволами.

 Желая завладеть добычей, избежав при этом действия артиллерии противника, Ф. Полен прибег к хитрости. Подняв императорский флаг, он сообщил, что везет родственника испанского короля Карла V (Karl V; 1500—1558).

По законам того времени персонам такого ранга был положен салют из всех орудий. Но как только испанский адмирал, не подозревая обмана, приказал произвести салют, хитрый француз бросился вперед и взял галеоны на абордаж, прежде чем испанцы успели опомниться и перезарядить пушки. Этот пример показывает – как мало в то время рассчитывали на второй выстрел.

Этот прием переняли и другие корсары: поднимать флаг своей страны полагалось непосредственно перед вступлением в бой, а обмануть врага, что называется, сам Бог велел. Так, Клод де Форбен (Claude de Forbin-Gardanne; 1656—1733) , крейсировавший в 1691 году в Атлантике в компании знаменитого Жана Барта  (Jean Bart; 1651–1702), однажды завидел вдали караван из нескольких торговых судов в сопровождении английского военного корабля. Вступить в открытый бой француз не решился, ибо в 1688 году, Форбен был назначен командиром фрегата. В Ла-Манше он вместе с Жаном Баром напал на два английских корабля, но  англичане одержали верх, Форбен и Барт были взяты в плен и отвезены в Плимут. Вскоре им удалось бежать из плена.

 Учитывая свой горький опыт, он решил действовать хитростью. Уже спустилась ночь, разглядеть что-либо было сложно, тогда Форбен велел зажечь сигнальные огни, отсалютовал из пушки и приблизился к каравану настолько, чтобы было возможно переговариваться. Себя он выдал за англичанина, заявив, что следует из Флиссингена; судя по всему француз хорошо владел английским (похоже в плену время зря не терял), ибо капитан фрегата поверил ему на слово. Когда рассвело, Форбен поднял французский флаг и взял англичанина на абордаж, не дав ему пустить в ход пушки. Во время короткого боя французы потеряли всего шесть человек, а, застигнутые врасплох, их противники — около сорока. Трех «купцов» захватили без единого выстрела.

Когда инициатива наказуема, но и бездействие не благо

В XVIII веке военные флоты вели бой в так называемой кильватерной колоне, т. е. в строю, когда каждый корабль строго следовал «след в след» за предыдущим. Причем английские моряки самым главным фактором победы считали монолитность такого строя и строжайшим образом стремились ее сохранить во всех фазах боя.

Специальная инструкция запрещала английским кораблям выходить из строя без разрешения командующего. Строгая регламентация сковывала малейшую инициативу и затрудняла применение маневра. Поэтому все искусство флотоводца сводилось к тому, чтобы суметь занять наветренное положение по отношению к противнику и построить свою эскадру так, чтобы каждый корабль линии вел бой с определенным кораблем противника. Всякое нарушение принципов линейной тактики строго наказывалось.

 22 февраля 1744 года многочисленный английский флот, под командой адмирала Т. Мэтьюза (Thomas Matthews, 1676–1751), встретил франко-испанский флот около Тулона, бывший под началом 80-летнего адмирала Ла Брюера де Курта.

Англичане находились на ветре. Арьергард французов сильно отстал. Тогда Матьюз, видя легкую добычу, не закончив построения, вышел на своем флагмане из строя для атаки отставших кораблей противника, полагая, что за ним, как командующим, последуют и все остальные.

 Но за адмиралом последовали только два корабля, поскольку командиры других не решились нарушить строй. Было, правда, одно исключение. Один из командиров кораблей авангарда, впоследствии знаменитый адмирал, Э. Хоук (Hawke Edward; 1st Baron Hawke; 1710–1781), последовал примеру своего командующего и также бросился из боевой линии в схватку на близкой дистанции.

Он принудил своего ближайшего противника тотчас же выйти из боевой линии на подветренную сторону, и, вслед за тем, в жестоком бою, захватил испанский линейный корабль «Реал Фелипе», ставший в итоге единственным английским призом в этом сражении.  

 Французы потеряли один линейный корабль, но отступили в порядке, а Матьюза за то, что не удержал строй, а, просто говоря, за смелый маневр, отдали под суд в июле 1747 года. Главной виной Мэтьюза, по мнению судей, было то, что он вступил в бой, не выстроив линию кордебаталии. Он нарушил статью 19 «Инструкций», начав бой, хотя его авангард не находился против вражеского авангарда. Не смотря на одержанную победу и показания свидетелей, что сам адмирал храбро сражался, его признали неспособным командующим, лишили наград, чинов и уволили со службы. Адмирал полностью отошел от дел и занялся своим имением в Лландафф, но ненадолго пережил этот позор, 2 октября 1751 года он тихо скончался в Лондоне и был похоронен в церкви Святого Георгия, Блумсбери. Эта история с заслуженным и уважаемым флотоводцем еще больше упрочила мнение о незыблемости кильватерной колонны, сохранение которой на долгие годы стало непреложным законом для всех английских адмиралов и офицеров. Один из британских историков заметил, что этот суд стал поворотной точкой, за которой доктрина окаменела и превратилась в догму. Впрочем, насколько этот приговор повлиял на британскую тактику в последующие десятилетия, современные историки спорят. Традиционная точка зрения заключается в том, что его последствия были исключительно негативными – теперь офицеры Королевского Флота предпочитали следовать букве «Боевых инструкций», не заботясь о последствиях.

 Незыблемость инструкций и догмы линейной тактики в это время иногда доводились до абсурда. 10 апреля 1756 года французский флот в составе 12 кораблей, 6 фрегатов и 150 транспортов высадил крупный десант на о. Минорка, расположенный в Средиземном море между Францией и Испанией. Захват острова отдавал в руки французов все западное Средиземноморье, и мог склонить Испанию к вступлению в войну на стороне Франции. Хотя англичане и знали о планах атаки Менорки, но полагали, что французы пытаются отвлечь их силы от метрополии, чтобы без помех высадить войска в Англии или Шотландии. Вследствие этого на Менорке британцы держали маленький гарнизон (всего 4000 штыков) и не планировали в ближайшее время его усилить.

 Английский гарнизон попал в сложное положение, будучи осажденным в форте города Маон (исп. Mahón). Чтобы снять блокаду из Портсмута вышла эскадра вице-адмирала Дж. Бинга (John Byng; 1704‒(1704–1757), состоявший в свое время членом морского суда над Т. Мэтьюзом, в составе 13 кораблей и 7 фрегатов.

 18 мая английские корабли подошли к острову и застали французов врасплох (12 линейных кораблей и 5 фрегатов). Можно было нанести внезапный удар и легко уничтожить весь вражеский флот, тем более что многие французские матросы находились на берегу. Но дисциплинированный Бинг этого не сделал, так как его эскадра находилась под ветром, а по инструкции адмиралтейства атаку разрешалось производить только из наветренного положения.

Двое суток маневрировал Бинг, чтобы занять наветренное положение. И только 20 мая, когда наконец-то был пойман благоприятный ветер, формалисту Бингу удалось выполнить все требования линейной тактики. Мало того, он пошел еще дальше: вывел из строя «лишний» 50-пушечный линейный корабль «Дептфорд» («Deptford»), не имевший объекта для атаки, т.е. сократил численность своих кораблей, для предстоящего боя при Минорке, до 12, как у французов. К 11.00 построение завершилось – линия была просто идеальной, расстояние между мателотами согласно «Боевой инструкции» ровно полкабельтова, и англичане начали атаку на строй французов, сближаясь по касательной под острым углом. Бинг этим хотел снизить ущерб от продольного огня противника при сближении. Такой метод атаки был в «Дополнительных инструкциях» Дартмута в 1688 году.

 Бинг, руководствуясь правилом нападать только всей линией, подходил к месту боя; его авангард завязал уже перестрелку с авангардом французов, как на одном корабле центра, 64-пушечном «Интрепид» («Intrepid», бывший фр. «Serieux», приз 1747 г.), случилась поломка и он остановился. Конечно, Бингу следовало бы обойти этот корабль, но, имея горький пример Мэтьюза, он этого не сделал, что бы «не сломать» кильватерную колонну. Пока устраняли задержку, корабли авангарда, оторванные от центра, попали под сосредоточенный огонь всего флота противника (командующий граф де Ла Галиссоньер; 1693–1756), который причинил им такие сильные повреждения и людские потери (45 убитых и 168 раненых), что Бинг был вынужден выйти из боя и вернуться в Гибралтар.

 Английская эскадра не выполнила своей задачи, понесла серьезные потери, в Парламенте разразился грандиозный скандал и адмирала отдали под суд. Однако он был не только оправдан морским судом, но не получил даже легкого порицания, поскольку все делал строго по букве закона.

Но дело на этот не закончилось, Британское Адмиралтейство, возможно, чтобы скрыть свои просчеты при подготовке к защите гарнизона Минорки, повторно обвинило Дж. Бинга – на этот раз в нарушении Военного кодекса. Уже военный трибунал, а не морской суд, рассматривавший дело, снял с Бинга обвинение в личной трусости, но признал виновным в том, что он, отказавшись от преследования французского флота, пытался сохранить свой флот и, таким образом, «не сделал всего, что от него зависело» (англ. ... not having done his utmost). Приговор оказался неожиданно жестким – расстрел ...

 Впрочем, сам же суд ходатайствовал перед Парламентом о помиловании адмирала (честно говоря, странная позиция). Палата общин согласилась с сутью ходатайства и приняла специальный билль в защиту Бинга. Однако Палата лордов билль отвергла. Все в Англии были поражены случившимся, и некоторое время ни о чем другом «в обществе» не говорили. Первый министр У. Питт (William Pitt, 1708—1778; с 1766 г. граф Chatham) пытался просить короля о помиловании, но безуспешно. В результате, к немалому удивлению самих судей, вынесших смертный приговор, Джон Бинг был расстрелян на борту военного корабля 14 марта 1757 года. Факт казни Джона Бинга упомянут в романе Вольтера «Кандид»: «В этой стране принято время от времени убивать одного адмирала, чтобы придать храбрости другим».