Ида О’Киф: замечательная художница всю жизнь оставалась в тени своей более знаменитой сестры

Джорджия была лишь на два года старше Иды, но их характеры отстояли друг от друга на расстоянии световых лет. Первая целенаправленно выстраивала свою карьеру: обучалась в Художественном институте Чикаго, в Лиге студентов-художников в Нью-Йорке и в Педагогическом колледже Колумбийского университета. Она изучала ремесло и механику — технику, перспективу, тени, уголь, масло, акварель, виртуозный мазок Уильяма Мерритта Чейза. Она погрузилась в новую философию и новые идеи, плавая в радикальных течениях первых десятилетий XX века.

Во время рождественских каникул 1915 года Джорджия — в намеренной изоляции — создала серию абстрактных рисунков, которые первыми определили её как художницу. Друг показал эти работы Альфреду Стиглицу, известному арт-дилеру и фотографу из Нью-Йорка. Как известно, он сказал: «Наконец-то, женщина на бумаге». Джорджия знала Стиглица-галериста, но он до того момента ничего о ней не слышал, и познакомился вначале с её работами. Именно это придало художнице серьёзность и значимость.

В отличие от неё, Ида была медлительной и нерешительной. Как и другие её сёстры, она училась рисовать в школе, а затем занималась частным образом. В 1913 году преподавала рисование в начальных школах Вирджинии, но в 1918 году решила сменить карьеру. Ида переехала в Нью-Йорк, чтобы обучаться на медсестру. Сёстры О’Киф были близки, и она часто виделась с Джорджией. Стиглиц, который на тот момент уже был мужем и галеристом старшей, пытался флиртовать с младшей, но та разумно настаивала на дружбе. Будучи окружена художниками, Ида в 1925 году решила вернуться к рисованию, хотя зарабатывала всё ещё как медсестра.

Жизнь художника требует дисциплины и целеустремлённости — если ты не веришь в себя, то никто не поверит. Работа для Иды должна была стать на перове место в повседневной жизни; ей стоило найти свою идею и убедить мир в её важности. К 1925 году Джорджия уже почти 20 лет жила с подобной настойчивостью и дисциплиной. У Иды же никогда не было таких качеств. В школе медсестёр суперинтендантка отметила, что она «никогда не станет устойчивым лидером; работать ей лучше всего под чьим-то началом».

Возможно, Ида нашла руководство в работах своей сестры. В 1927 году Джорджия курировала выставку в «Галерее возможностей» на Манхэттене, куда были включены картины Иды. Две из них были натюрмортами с гиперболизированными цветами и фруктами, написанными гладким, безупречным мазком. Хотя Ида часто показывала произведения под своим вторым именем Тен Эйк, все знали, что она — О’Киф.

В 1931 году Ида продолжила занятия в Педагогическом колледже Колумбийского университета, где училась у Чарльза Мартина. Он преподавал теорию динамической симметрии, в которой геометрические линии накладываются на реалистичные формы для создания архитектурных изображений. Они намекают на классические прототипы гармонии.

Под этим влиянием Ида создала серию работ с изображением маяков. Они полуабстрактны, состоят из геометрических линий и кривых, палитра картин ограничена. Лучшие из них — чистые и мощные строгие изображения, где использованы контрастные лучи света и тени для создания медитативных композиций. Они не похожи на работы Джорджии — Ида смело вышла из-за её спины. Впрочем, другие модернистские работы младшей сестры явно напоминают произведения старшей — увеличенный гриб, резная трубка американских индейцев и плавно изогнутое дерево на фоне низких гор. Сияние, упрощённые формы, сочные краски и подбор объектов — всё это наводит на мысль о Джорджии.

В конце 1932 года в «Дельфийской студии» в Нью-Йорке работали сразу несколько женщин О’Киф — Кэтрин, младшая сестра Джорджии, и их бабушки. Кэтрин была одарённым аматором, которая начала писать вместе с Джорджией в Висконсине в 1928 году. Она также последовала за сестрой, заимствуя её сюжеты и стиль — пышные, преувеличенные растения в сказочных цветах. В марте 1933 года студия экспонировала несколько картин Кэтрин, а в апреле организовала персональную выставку Иде. Со своими маяками она уверенно зашла на территорию, которую не освоила её знаменитая сестра. Джорджия писала стилизованные архитектурные формы, но никогда не использовала язык динамической симметрии, не смешивала геометрические и реалистичные формы. Ида сама по себе становилась признанным художником. И это произошло в период разрушительных событий в жизни Джорджии.

В 1927 году Стиглиц начал публичный роман с прекрасной темноглазой Дороти Норман, которая была моложе Джорджии. Она помогала ему в галерее и позировала перед камерой. В новом показе, который Стиглиц организовал в начале 1932 года, на посетителей отовсюду смотрело лицо Дороти. Джорджия была свергнута с постамента музы.

Весной того же года её пригласили создать фреску для Радио-сити-мьюзик-холла. Стиглиц на правах дилера запретил ей брать заказ, но Джорджия не стала его слушать. Он публично бушевал по поводу её профессиональной измены, одновременно продолжая изменять ей как супруг. Из-за задержек в строительстве О’Киф долго не могла приступить к работе. А в день, когда, наконец, смогла начать, обнаружила, что холст отслаивается от сетны. Это походило на послание от вселенной: любой выбранный путь заблокирован. Ей казалось, что её уничтожают и как художника, и как женщину.

Джорджия начала впадать в депрессию. Она не могла ни есть, ни спать, у неё появился страх перед водой, она воображала падающие на неё здания. В феврале 1933 года её госпитализировали с психоневрозом. Стиглицу, который сыграл свою роль в этой катастрофе, разрешили посещать жену лишь раз в неделю.

Как раз в это время закончилась выставка Кэтрин, и должен был начаться показ Иды.

Джорджия всегда была лидером среди сестёр. «Она была королевой… и мы все её любили», — говорила Кэтрин. Младшие были верными подданными, но теперь, казалось, они начали претендовать на трон. Джорджия завоевала признание как художник благодаря многолетней учебе, разработке идей, трудной борьбе в обретении собственного голоса. Она создала свой собственный стиль и словарь сочных форм и сказочных цветов. Её сестры не заработали ничего из этого, но внезапно их начали представлять наравне с ней. Джорджия была предана в браке, теперь она была предана в своей профессиональной сфере собственными сёстрами. Она походила на марафонца, чьи соперники срезали путь на метро и теперь бежали рядом.

Джорджия была в ярости. Она четыре года не поддерживала связь с Кэтрин (но потом всё же отправила ей письмо с извинениями). Сама Кэтрин полностью забросила живопись. Ида же отказалась прекратить рисовать или выставлять свои работы, но после нескольких лет и нескольких показов навсегда уехала из Нью-Йорка.

Эти двое так и не примирились. Ида не восстановила ясность и силу, которые вложила в серию маяков, и до конца карьеры переключалась между разными стилями и материалами. Она жила в небольших городах на Среднем Западе, зарабатывая как художник, учитель рисования, дизайнер, а иногда и медсестра. Свои работы она показывала в местных салонах и однажды выиграла голубую ленту на сельской ярмарке.

В 1938 году Ида написала интригующую картину-гризайль «Созерцание звёзд в Техасе». Плоская, головокружительная перспектива и освещённое небо захватывают зрителя. Странные застывшие фигуры, словно поражённые молнией, создают загадочное, эмоционально наполненное настроение. Однако ни на одном из стилей художница не задерживала внимания. Она была энергичной и талантливой, но робкой и нерешительной, никогда не пыталась углубиться в разработку собственных идей или попытаться обрести собственный голос.

Говорят, Ида утверждала, что была бы знаменитой, будь у неё «собственный Стиглиц». А ведь другие дилеры выставляли её работы — но картины не нашли такого мощного отклика, как у Джорджии. Поклонники младшей сестры говорят, что её творчеству мешали постоянные переезды и тяжёлый дневной труд. Но у Джорджии тоже была дневная работа, а она продолжала творить. На самом деле, именно тогда она создала ряд самых оригинальных произведений. Она никогда не писала для местных художественных выставок, а лишь для нью-йоркского мира авангарда.

Разница между сестрами была не в обстоятельствах, а в сути. Стиглиц дал Джорджии старт, но успешной её сделала именно её работы — оригинальные, искренние, с трудом отвоёванные образы ошеломили многих зрителей. На протяжении всей долгой карьеры художница редко колебалась в своей верности идеям и создала более двух тысяч произведений.

Кто знает, возможно, будь Ида столь же настойчива, как Джорджия, она бы тоже достигла успеха. Художник должен полагаться только на себя — мир может игнорировать его, но он сам никогда не может позволить себе потерять целеустремлённость. Ида, казалось, никогда не могла обрести ту уверенность, с которой она писала чистые, сильные формы маяков. В этот долгий, яркий момент она работала по-своему. Она была глубоко и пристально сосредоточена на этих лучах света, наполнявших её.

Тем не менее, Ида нашла своё признание спустя десятилетия. В 2018 и 2019 годах сразу два крупных американских учреждения — Художественный музей в Далласе и Институт искусств Кларка в Уильямстауне — провели персональные выставки младшей О’Киф. Многие её работы находятся в частных коллекциях — и это создавало трудности в организации показа. Кураторы собирали экспонаты — картины, рисунки и гравюры — в течение предшествующих чётырех лет. В числе прочего им удалось объединить шесть из семи картин с маяками.