Фриденсрайх Хундертвассер: австрийский живописец, который строил дома

Имен много не бывает

Фридрих Штовассер родился 15 декабря 1928 года в Вене. И, несмотря на то, что он рано остался без отца, несмотря на то, что его мать была еврейкой, несмотря на безденежье, войну и преследования нацистов, он смог не только выжить, но и развивать свои таланты. И проявлять творческий подход к абсолютно любой сфере своей жизни. Даже к собственному имени.

Трансформация началась в 1949 году, когда Штовассер начал изучать славянские языки и обнаружил, что первая часть его фамилии — sto — читается как числительное «сто». Тогда он перевел это слово на немецкий — hundert. И получился Хундертвассер. Что же касается второй части фамилии, то она осталась неизменной и очень символичной для художника, поскольку вода была его главной, любимой стихией, и он называл ее «убежищем, дверцей, в которую я всегда могу улизнуть».

Дальше настал черед имени. Хундертвассер сначала изменил Фридриха на Фредерика, потом на Фридерейха, и наконец стал Фриденсрайхом (что можно перевести как «королевство мира» или «богатый миром»). Но на этом он не остановился и добавил к и без того необычному имени еще два. Регентаг (Regentag) переводится как «дождливый день» — любимая погода Хундертвассера, в частности, потому что дождь делает все цвета природы ярче. А имя Дункельбунт (Dunkelbunt) можно перевести как «темно-пестрый» (еще один вариант — «цвета, светящиеся в темноте»), что отражает любимые цвета в художественной палитре Хундертвассера. Он считал, что у каждого человека должно быть много имен, каждое из которых отражало бы одну из его ипостасей.

Многослойная кожа

В 1948 году Хундертвассер попал на выставку, посвященную тридцатилетней годовщине смерти Эгона Шиле. То, что молодой художник увидел на этой выставке, пожалуй, определило всю его дальнейшую жизнь. «Здания Шиле казались одушевлённо-человечными — они ничем не напоминали рисунки архитектора, либо дома, выписанные другими художниками», «они светились в темноте … он писал их так, словно нет никакой разницы между кожей обнажённой девушки и кожей дома».

Скорее всего, именно тогда зародилась знаменитая теория Хундертвассера о нескольких слоях кожи человека. Первый слой — собственно эпидермис, второй — одежда, а третий — дом, в котором человек живет. В 1967−68 годах художник читал лекции об этой теории абсолютно обнаженным. Как писал в своей книге о Хундертвассере историк искусства Пьер Рестани, «он вновь обрел свою первую кожу, свою изначальную истину, свою наготу человека и художника, сняв свою вторую кожу (одежду), чтобы провозгласить право на свою третью кожу (дом)».

В 1972 году, когда идеологический перелом был пройден, Хундертвассер начал ставить перед собой новые, более глобальные вопросы. Так в его теории появились новые слои кожи, добавленные к концентрической оболочке трех предыдущих. Четвертая кожа — социальная среда (семья, дружеский круг и нация). А пятый слой — планетарная кожа, непосредственно связанная с судьбой биосферы, качеством воздуха, которым мы дышим, и состоянием земной коры, которая питает нас и дает кров.

Живопись

Учитывая внушительное архитектурное наследие Хундертвассера, о его картинах говорят довольно мало. Но начать, пожалуй, стоит с того, что после окончания Второй Мировой войны он поступил в Академию изобразительного искусства в Вене — ту самую, в которую в свое время не приняли Адольфа Гитлера. Впрочем, надолго Хундертвассер в академии не задержался — традиционное образование ему быстро наскучило. Вместо этого он отправился путешествовать по Италии, что принесло ему гораздо больше пользы в творческом отношении. Еще короче, чем в Вене, длилось обучение Хундертвассера в парижской Академии: преподаватель, увидев его «лаконичный и современный» рисунок обнаженной натуры, решил, что в академическом образовании художник не нуждается.

Хундертвассер всегда был нонконформистом, и в живописи это проявлялось особенно ярко. Он не причислял себя к каким бы то ни было художественным направлениям и школам, отвергал любую стандартизацию, традиционные правила и творческие философские методы. Он использовал разные материалы в одной работе, часто изготавливал собственные краски, не обустраивал себе студию и не пользовался мольбертами и подрамниками, просто расстилая холст или бумагу на ровной поверхности.

В живописи, как позднее и в архитектуре, Хундертвассер часто использовал яркие цвета и предпочитал органические формы. Он избегал прямых линий, а особенно его завораживали спирали (вы же помните про улитку?). А в целом объединяющим мотивом его работ можно назвать гармонию человека с природой. В этом отношении одной из самых показательных работ Хундертвассера стала «Земля Ирины над Балканами», в которой он вписал в пейзаж лицо болгарской актрисы Ирины Малеевой.

Одежда

То, как Хундертвассер жил и призывал жить других, напрямую связано с его теорией о «кожах». Он отвергал «уравниловку» и стандартизацию и утверждал, что абсолютно в каждом человеке живет творческое начало, нечто очень индивидуальное и уникальное. И это внутреннее творчество, по мнению Хундертвассера, нужно выпускать наружу, проявлять, в частности, в обустройстве своего жилища и в одежде. Дом человека, который, как мы помним, один из слоев его кожи, не может быть унылой безликой коробкой. От жизни в таких домах и сами люди становятся унылыми и печальными. Поэтому Хундертвассер призывал всех и каждого высунуться из окна и украсить стену вокруг по собственному вкусу.

То же самое касалось и одежды. Художник был ярым противником фабричной «штамповки». В 1949 году он сам начал шить для себя рубашки и брюки, используя для этого части разной одежды, и даже изготавливал собственную обувь. С тех пор Хундертвассер носил одежду и обувь исключительно собственного дизайна, хотя и не всегда созданную им самим. А когда его волосы начали редеть, он стал носить разноцветные кепки, которые в итоге стали его визитной карточкой.

Кроме того, Хундертвассер всегда надевал два разных носка. Это сейчас производители начали выпускать пары, не совпадающие по цвету или рисунку, и для нас такие носки уже не кажутся чем-то из ряда вон. А в 1960−70-е даже такой простой нонконформистский жест вызывал удивление. И когда Хундертвассера спрашивали, почему он носит разные носки, он неизменно отвечал: «А почему, собственно, вы носите одинаковые?»

Дом Хундертвассера в Вене

Дом Хундертвассера (Hundertwasserhaus) — одно из самых посещаемых туристических мест в Вене. И особенно примечательно, что это в самом деле жилой дом. В здании с неровными полами, заросшими травой крышами и деревьями, растущими внутри помещений, всего 53 квартиры и четыре офиса. Но главные здесь, конечно, растения: одних только деревьев и кустов снаружи и внутри Дома Хундертвассера — 250 (если верить туристическим буклетам).

Еще в 1972 году, когда Хундертвассер занялся архитектурными проектами, он показывал свои первые макеты на телешоу и говорил о лесных крышах, «аренде деревьев» и «праве окна» (том самом, согласно которому любой квартиросъемщик может на свой вкус украсить наружные стены здания вокруг своих окон). Эти идеи оказались настолько интригующими и привлекательными, что проектами Хундертвассера заинтересовался федеральный канцлер Австрии Бруно Крайский. Он предложил мэру Вены Леопольду Грацу предоставить архитектору возможность воплотить его планы в жизнь, построив жилой дом.

Поскольку Хундертвассер был еще не слишком опытным архитектором, в качестве соавтора проекта пригласили Йозефа Кравину. Однако его первые эскизы и модели привели Хундертвассера в ужас: это была та самая «модульная сетка» сплошь из прямых линий и углов, против которой он так отчаянно боролся. В конце концов, архитекторам все же удалось достичь взаимопонимания, и в 1985 году строительство дома было окончено. Хундертвассер отказался от платы за свою работу, заявив, что ему достаточно того, что дом был построен, а значит на этом месте не появится что-нибудь уродливое.

Куда холмы катятся? Курорт в Штирии

Термальный комплекс «Rogner Bad Blumau» (60 км от Вены, 45 км от Граца) был построен по проекту Хундертвассера к 1997 году. Изначально художник задумывал жилой комплекс для Вены, но жители предполагаемого района застройки воспротивились: проект им нравился, а потенциальные толпы туристов — нет. Тем временем бурильщики в Штирии обнаружили термальные источники, городские власти выделили средства для создания курорта, а главный инженер проекта Роберт Рогнер разговорился как-то с чудаком-архитектором, который желал «пристроить» свое детище, которое он назвал «катящиеся холмы».

Лесная спираль и Зеленая цитадель

Лесная спираль в Дармштадте и Зеленая цитадель Магдебурга стали последними проектами Хундертвассера. Строительство первого здания завершилось в год смерти архитектора, а над вторым он работал до последних дней, но достроили Зеленую цитадель лишь спустя пять лет после его ухода из жизни. У этих строений много общего и, само собой, они — прямые потомки венского Дома Хундертвассера. С трудом верится, что Лесная спираль и Зеленая цитадель — жилые дома: настолько у них мало общего с привычными нам «муравейниками» из стекла, бетона и металла.

В этом, пожалуй, и заключается главный секрет зданий, спроектированных Хундертвассером — это не красота ради красоты, но еще и функциональность. Архитектор доказал, что любое строение, будь то жилой дом, общественный туалет или мусоросжигательный завод, может служить задуманной цели, но при этом обладать индивидуальностью и не становиться унылой коробкой с окнами. Кстати, Хундертвассер и окна в своих домах старался делать отличающимися друг от друга: в Лесной спирали, к примеру, среди более чем 1000 окон не найти двух одинаковых. В зданиях, созданных Хундертвассером всегда находилось место тому, что многие посчитали бы излишеством, не несущим никакой практической пользы, — «луковичные» купола, украшенные мозаикой колонны и фонтаны и много, очень много живых растений. И, пожалуй, именно благодаря таким несущественным и непрактичным деталям в домах Хундертвассера хочется жить.

Над морем и под деревьями

Где же жил сам Фриденсрайх Хундертвассер? Самым простым ответом на этот вопрос будет «везде». Не считая первых двадцати лет, прожитых в Австрии, он все время колесил по миру. Италия, Франция, Германия, Япония, Австралия… Ему просто некогда было останавливаться, он всегда отправлялся туда, где находилось применение его талантам. А их было много: Хундертвассер проектировал и обновлял здания, писал картины, создавал гравюры, муралы, книжные обложки и дизайн почтовых марок. Где-то в промежутках между всем этим даже успел пару раз жениться. За 70 с лишним лет он будто бы прожил несколько жизней.

И все же были в жизни Хундертвассера места, в которых он ощущал себя дома. А «дома» в его понимании означало «в гармонии с природой». И первым таким местом стал, как ни странно, корабль. Художник купил его в 1967 году в Палермо, семь лет ушло на ремонт и реконструкцию судна, и это стало, по сути, первыми практическими опытами Хундертвассера в архитектуре. Он грезил кораблями с детства, часто рисовал их, и когда его собственный плавучий дом под названием «Regentag» был готов, то стал для него тем самым местом, где можно одновременно быть наедине с собой и оставаться в постоянном контакте с природой.

На этом корабле Хундертвассер жил и работал в течение 10 лет. И на этом же корабле он однажды приплыл в Новую Зеландию. В 1970-х художник купил здесь землю и несколько объектов недвижимости и построил наконец дом своей мечты — почти полностью автономный, с солнечными батареями, водяным колесом и биологической очистной установкой. Материалом для стен этого дома послужили стеклянные бутылки разных цветов и форм, а на крыше росла трава. Однако, осуществив эту мечту, Хундертвассер и не думал «осесть и остепениться». Он продолжал путешествовать по всему миру и работать в самых разных его точках. И есть что-то очень символичное в том, что умер архитектор-мечтатель посреди Тихого океана на борту корабля.

P.S.

В 1979 году Фриденсрайх Хундертвассер писал: «Я прикрываю глаза, так же, как когда я задумываю картины. И я вижу дома, выкрашенные в цвета, светящиеся в темноте, вместо уродливого бежевого цвета. И зеленые луга на крышах вместо бетона. Я с нетерпением жду, чтобы стать перегноем. Чтобы меня похоронили голым, без гроба, под деревом на моей земле в Аотеароа».

И хотя ему удалось осуществить не все мечты, с каждым годом по всему миру появляется все больше домов, органично встроенных в природный ландшафт, домов всех цветов радуги. А последнее пристанище после путешествия длиной в жизнь художник, который построил дом, обрел на своей земле, под тюльпановым деревом.