Музыка в Аду Босха

Ерун Антонисон ван Акен, так на самом деле звали Иеронима Босха (Hieronymus Bosch, около 1450—1516). Даже его настоящее имя сегодня для многих остается тайной. Что уж говорить о его картинах? Настоящие названия полотен не дошли до наших дней. А символы, которые мы видим на работах мастера?

С течением времени многие из них или поменяли свое значение, или были утрачены. Для большей части людей Босх превратился в прикольного художника, изображавшего всякую психоделическую фигню. А это как раз совсем не так. Иероним Босх был очень образованным человеком своей эпохи. Его картины - глубочайший по уровню текст.

Именно текст, потому что Босх, прежде всего, принадлежит к книжной культуре, во главе которой была Библия. В отличие от многих своих современников, художник был грамотным человеком, отлично разбирался в священном писании. Главная задача его творчества - донести содержание до людских масс. Натурально показать людям весь смысл главной книги христианства.

Почти все его полотна - это триптихи. Это многоуровневый текст, который мы должны воспринимать поэтапно, подобно роману. Только тогда перед нами может открыться его смысл. Давайте почитаем Босха!

Здесь позволю себе небольшое отступление. Если хотите познакомиться с полотнами мастера, отправляйтесь в музей в его родном Хертогенбосе в Голландии. Там хоть и копии работ, зато их можно трогать. Открывать и закрывать. В Прадо вам такого точно не позволят. Да и толп туристов нет, можно все рассмотреть в деталях.

Начнем с его триптиха «Воз сена». Створки закрыты, и мы видим изображение, получившее название «Путник». А это первая неточность, привнесенная временем. Обычные путники Босха не интересовали. Тут речь о другом. Мы видим явные отсылки на библейскую притчу «О добром самаритянине».

Он был единственным, кто остановился, чтобы помочь человеку, которого обокрали и избили разбойники. Но тут мы видим другой момент. Решение еще не принято. Человек остановился, но он в замешательстве, еще не знает, что нужно сделать: помочь или пойти дальше.

К слову, фигура путника на картине - портрет самого Босха. Художник являлся постоянным персонажем своих же полотен. Картина не дает никаких ответов, выбор остается за вами, и вы открываете створки.

Левая часть - история Адама и Евы в Раю. И снова выбор, последствия которого - изгнание первых людей из Эдема.

История движется дальше. В центральной части мы видим воз сена. Это, пожалуй, одна из самых интересных аллегорий жизни человека. Мы видим, как все стремятся к тому, чтобы забраться на этот воз. Он - отражение человеческого счастья, идеал, предел мечтаний. Ради своей цели люди убивают друг друга, они дерутся, они готовы оказаться под колесами, быть раздавленными. Все смотрят только на верхушку воза, но никто не видит, что вместо лошадей в повозку запряжены черти. Они катят ее в Ад.

Босх издевается над королями и епископами, над простыми людьми, над лжепророками и разбойниками. Все они слепы. Все они попадаются на простую уловку. Никто из них не может посмотреть выше, чтобы увидеть над всем этим миром Спасителя. Их выбор - выбирать более близкое и понятное, не замечать сути. До последнего не верить в кошмар.

А кошмар совсем близко. Жизнь коротка, и все они туда приходят. Воз с сеном следует без остановок до станции «Ад». На правой створке - конечный пункт назначения. Поэтому, когда мы вновь закрываем триптих, то в нашей голове уже есть ответ на вопрос: «Как должен поступить самаритянин: пройти мимо или помочь?». Путь к спасению - бескорыстная помощь ближнему.

То, что Босх великолепно знал священное писание, подтверждается его необычным изображением предметов и животных, упоминаемых в Библии. Взять например, его картину «Св. Иоанн Богослов на острове Патмос». Что за непонятная фигура расположилась в правом нижнем углу? В чем ее символизм?

Становится понятно, если посмотреть первоисточник. Открываем, читаем:

«По виду своему саранча была подобна коням, приготовленным на войну; и на головах у ней как бы венцы, похожие на золотые, лица же ее — как лица человеческие; и волосы у ней — как волосы у женщин, а зубы у ней были, как у львов. На ней были брони, как бы брони железные, а шум от крыльев ее — как стук от колесниц, когда множество коней бежит на войну; у ней были хвосты, как у скорпионов, и в хвостах ее были жала...»

Вот вам и объяснение. Это саранча. Иероним Босх не относился к библейскому тексту как к метафоре. Для него это была истина в последней инстанции. Доходило даже до забавных фактов, связанных с неточностью перевода священного писания на латынь. В двух частях триптиха «Сад земных наслаждений» в середине мы видим фонтан. Дело в том, что Св. Иероним, создавая латинский перевод Библии, заменил слово «источник» на «фонтан». Босх не знал, как выглядит последний, поэтому включил свое воображение. Но об этой картине мастера точно нужно рассказать подробнее.

Перед нами снова закрытые створки. Это сцена создания земли. В левом верхнем углу сам Бог, его взгляд устремлен в книгу. В сфере - плоская земля, только что сотворенная им. Мир - это книга, написанная рукой Бога. Две надписи сверху переводятся так: «Он сказал - и сделалось», «Он повелел - и явилось». Перед нами явная отсылка на евангелие от Иоанна и идею о том, что все началось со слова. Мы открываем створки...

Видим как рождаются и нарекаются Адамом животные в Раю, по центру - аллегорическое изображение радостей жизни, а справа - итог. Итог неутешительный.

На переднем плане у нас музыканты. Я уже говорил, что полифоническую музыку Босх считал творением Сатаны. Вот и поместил в ад целый оркестр. Одному ноты написали прямо на пятой точке. По ним играют остальные. Только вот их игра уже не удовольствие, а пытка.

А выше и сам художник. Вот его большое лицо смотрит прямо на нас.

За что он себя так? За пьянство! Ноги у фигуры напоминают высохшие стволы деревьев. Стволы опираются на корабли - символ шаткой пьяной походки. Внутри его тела вообще кабак, где пируют черти. Пируют, чтобы потом родиться в его голове, пройти хороводом и попасть на полотно. Безжалостный к людям, Босх и к себе относился со всей строгостью. Но он, как создатель, управляет всей этой вечеринкой в самом конце.

Его полотна уничтожались, о нем забыли на несколько веков, но в XX веке он вновь оказался своим, таким ярким, таким жизненным. После того, как Ницше возвестил, что Бог умер, с нами остался только Босх.